Как мы с Умкой на ток-шоу ходили

Как мы с Умкой на ток-шоу ходили
С. Сосновский

У меня зазвонил телефон. Я обрадовался: думаю, Саша Тарасов звонит наконец-то, а то и Маргарита Пушкина. Не тут-то было: приглашают принять участие в программе "……" на канале "Контркультура". Посвящается андеграунду. Я от неожиданности и название программы забыл, и канал, кажется, переврал. Потом спрашивал: Умка говорит, по фигу ей, а Саша Тарасов - что другие программы ему еще отвратительнее.

«Э-э, - думаю я себе, - так ведь там, наверное, понаприглашали уже людей позаслуженнее, кто в шестидесятые-семидесятые Советскую власть ненавидел и из-за этого на подожженной промокашке кляксы ставил и своим друзьям тайком показывал как произведение андеграундного искусства». Успокоили: «Саша, - говорят, - Тарасов, будет, и Аня Герасимова» (это так Умка официально называется).

Умку позвали как едва ли не единственную недевальвированную всенародно известную фигуру нашего рок-н-ролла, меня – случайно, а Сашу Тарасова – как настоящего революционера-подпольщика с тридцатилетним стажем (никак не пойму, как он при моей беспринципности и бесхребетности до сих пор со мной общается: не раскусил пока, наверное).

Стал я Саше звонить, чтобы общую линию выработать и наследников Лианозовского кружка и других малочисленных творческих объединений нейтрализовать, а он: «И сам не пойду, и тебе не советую». Я ему: «Там редактор такая умная и приятная, все про все понимает». «Что она тогда на телевидении делает?» – резонно отрезал Тарасов.

Поколебался я, но пошел, потому что по мягкотелости отказаться не мог, хотя и опасался, что придут концептуалисты с метаметафористами и как начнут сетовать: «Сидим вот мы всеми забытые в своем андеграунде одни-одинешеньки, и никому-то больше не нужно древнее благородное искусство икебаны». Можно понять: настрадались люди в прежнее время. Хорошо хоть Саша Тарасов внимание конторы отвлекал: пока его там по почкам били, до авангардистов руки всерьез не дошли.

Умка пошла, потому что своего телевизора у нее никогда не было, и захотелось ей хоть одним глазком взглянуть, что там такое показывают, что вместо того, чтобы жить, граждане перед ящиком в тапочках сидят. Интересно ей, то есть, было телевизор посмотреть, хоть и с другой стороны экрана. А Саша Тарасов сказал, что все они говно буржуазное, и он пришел бы в единственном случае: в прямой эфир, чтобы рассказать, как они из людей дебилов делают, а у режиссеров с редакторами и руки коротки – прямой эфир, не вырежешь. Я ему: «Пойдем, вот ведь и Эбби Хоффман любил на ТВ ходить, ведущих обманывал, а мысли свои до зрителей донести ухитрялся».[1] «Знаю я их», - отвечал прозорливый Саша.

Главное на ТВ – как одеться и что сказать. Второе даже и не так важно, поэтому в титрах так прямо и пишут: «Костюмы ведущих предоставлены фирмой такой-то», - иначе, без этих костюмов, нагота ведущих была бы куда заметнее, в глаза просто бросалась бы. А мне с августа 1998 года и самому, без спонсоров, есть что надеть, отправляясь в неприличное место. Женечка моя все зудела: «Вот, кроме джинсов и нет ничего, если позовут куда, надо купить общечеловеческие брюки». Я и задумался: а вдруг и правда куда позовут, как туда в джинсах пойдешь? Я тут как раз какие-то деньги получил, да и кризис подоспел: все цены в 6 раз взлетели, а в государственных магазинах еще неделю оставались как были, – государство на то и придумано, чтобы косным быть и инертным. Пошел я в государственный магазин общечеловеческие штаны себе покупать, пока деньги окончательно не пропали.[2] Не тут-то было: все общечеловеческие штаны граждане уже смели подчистую, магазин пустой, как президентское послание к народу, висит один товар: смокинг австрийский. Взял да и купил на все: пусть, думаю, будет карнавальный костюм вместо пяти килограмм яблок. Ну, там, со знакомыми бомжами у мусорного бака сфотографировался, друзей попугал (что это с тобой?!) – что дальше-то с ним делать? Меж тем, пять лет прошло, – чтобы в джинсах нельзя, никуда не зовут. И вот оно, стряслось: позвали.

Все как сговорились: в смокинге иди, для программы про андеграунд - это будет концептуально.[3] Но я-то на свете пожил, телевизор, в отличие от Умки, уже много раз смотрел, и видел, как официанты в смокингах друг другу телевизионные премии «Тэффи» подают. Э, нет, думаю, не годится: Саша Тарасов сразу поймет, что я тоже в душе лакей буржуазии. Лучше я свою непоследовательность как-нибудь замаскирую.

Целый день я готовился, даже тезисы писал, думал, как о сокровенном и накипевшем рассказать, чтобы создатели концептуальных промокашек не успели перебить. Потому что люди они славные и очень талантливые, но, по моему глубокому убеждению, андеграунд – это совсем не то, что художественный авангард, а тем более литературные диссиденты советских времен: и те, и другие люди, как правило, органично буржуазные, а последние еще и от художественных экспериментов далекие. Очень мне хотелось это высказать.

Пришлось таки без Саши идти.

Я, чтобы форма моя соответствовала содержанию, оделся как облысевший хиппи или опустившийся бывший доцент, Умка нарядилась Умкой, а Саша Тарасов надел майку с Че Геварой, заварил мате и сел дома писать статью против капиталистов и их прислужников.

Долго ли коротко ли, началась запись. Сзади "публика" - тетеньки сидят, есть и хорошенькие, я чуть шею не свернул, на ножки посматривая. Мы с Умкой – чин-чинарем с микрофонами на местах VIP (там такие листики разложили, мы на память взяли: когда еще про тебя так скажут). Теткам микрофонов не дали, потому что не положено: они пришли на живого Ведущего посмотреть, хотя у них-то самих уж точно дома телевизоры есть. Огляделся я: все достойные и милые люди вокруг, особенно ветеран московского концептуализма художник М.Р. Один, правда, негодяй[4] затесался, который даже мне не нравится: Баян Ширянов (Кирилл Воробьев). Причем, хотя он сейчас член Союза Писателей и подвизается в каких-то коммерчески-макулатурных проектах (должно быть, у Шнура научился), лауреат "Лидеров российского книжного бизнеса" и приличные деньги наваривает, но, что характерно, тоже без смокинга. Умка с ходу полезла ему морду бить. Пустите, говорит, как я людям в глаза смотреть буду, если с Ширяновым встретилась и морду гаду не набила. Еле ее удержали. Ладно, вздыхает, раз вы все так просите, то я, так и быть, в следующий раз.[5] А Саша Тарасов потом сильно расстраивался, что не пошел: я бы, - говорит, - точно набил - и сразу же опять ушел. Ширянов напугался и всю передачу тихонько сидел, только один раз что-то вякнул про андеграунд как прибежище неуспешных графоманов, но Умка его сразу на место поставила: «А ты – успешный графоман!»

Как я и опасался, у каждого свой андеграунд оказался. Причем эти андеграунды даже между собою незнакомы. Художник М.Р. рассказал, как участвовал в перформансе, олицетворявшем андеграунд: его сначала под землю закопали, а потом живым-невредимым опять выкопали. А я так ничего почти рассказать не успел и сильно распереживался.

Зато потом по телефону я Саше все выложил самым запальчивым тоном: «Эх, надо было мне сказать, что настоящие-то андеграундные хэппенинги и перформансы Эбби Хоффман с Джерри Рубином проводили, пока они тут в песочнице игрались: фонтаны в Вашингтоне красной краской окрашивали, показывая, как во Вьетнаме кровь льется, телевизор, по которому Никсон о вводе войск в Камбоджу объявлял, разбивали и порчу на президента наводили, Пентагон заклинаниями в воздух поднимали, свинью президентом избирали, Диснейленд захватывали с игрушечными автоматами. И все со смыслом: прекратите войну! И от этого она, может, намного быстрее закончилась. Вот это – настоящий андеграунд, потому что он против бесчеловечного истеблишмента. А то, что вы делали, Гудини[6] с Дэвидом Копперфильдом лучше вас умеют – без всякого андеграунда. Андрей Монастырский и "Коллективные действия" только друг перед другом остроумием похвалялись, пока настоящие трупы из Афганистана втихую по нашим кладбищам закапывали и даже запрещали писать на плите, где мальчик погиб. Если бы вас с таким подтекстом закопали, могил бы было меньше.

«Молодец, - говорит Саша, - что свою природную мягкотелость преодолел, не все в тебе еще пропало». Я обрадовался и Умке звоню, чтобы тоже похвалиться, какой я смелый стал и бескомпромиссный. «Не смей трогать, - говорит, - Михаила, он самый-самый и вообще. Я его очень уважаю и всех других, кто там был, тоже, кроме Баяна. Если бы не Миша, все бы до сих пор так и думали, что Глазунов – художник, а про настоящее искусство и не знали». Тут мне совсем стыдно стало, и я окончательно оробел и засомневался.

Аня меня пожалела и пригласила провести 28 января во время презентации в клубе «Б2» ее нового альбома «Парк Победы» церемонию представления озорной книги Эбби Хоффмана "Сопри эту книгу", которую мы с Сашей Тарасовым перевели. Я приду в смокинге на голое тело, а Саша – в майке с Че Геварой. И всем будет весело.

Я перестал робеть и, чтобы извиниться перед славными и симпатичными московскими концептуалистами, которых я чуть было не обидел, предложил и нам тоже провести свой перформанс в память о Хоффмане и Вудстоке: пока «Броневичок» настраивается, Саша выйдет на сцену и начнет политические лозунги выкрикивать. А Боря Канунников его гитарой ка-а-ак огреет! И все будут смеяться.[7]

Но Умка авангард запретила, потому что не выносит политику и когда на сцену лезут.

Кончилось все хорошо: Умка, хотя Ширянову морду и не набила, телевидение увидела и убедилась, что правильно сделала, когда вместо телевизора новую "примочку" для гитары купила. Саша Тарасов времени даром не потерял и написал еще одну замечательную статью. Я расстроился, что зря слова учил, а потом успокоился и подумал, что не так все плохо. Потому что я люблю Умку и Сашу Тарасова. А еще я люблю Риту Пушкину, читателей-забрисок, Женечку и многое-многое другое. А телевидение я и сам не люблю, и вам смотреть не советую. Лучше Умку послушайте или Сашу Тарасова почитайте – это ведь и есть настоящий Андеграунд с большой буквы. Потому что, когда господствующая культура и политика полны ненависти и мерзости, они – такие разные (Николай имеет ввиду Сашу Тарасова и Умку, - прим. ред.) и каждый по-своему - выстраивают рядом свой, честный, добрый, свободный и светлый мир.

Вот как оно бывает…

P.S. А еще я решил все-таки рассказать, почему я, уважая авангардное и некоммерческое искусство, могу называть его (да оно и само так называлось) как угодно: авангард, богема, независимое, неофициальное, экспериментальное, неподцензурное, нонконформистское, наконец, "самодеятельное" или "любительское", но не андеграундом. И вовсе не надо для этого на ТВ ходить: есть ведь множество независимых (андеграундных в позитивном смысле) изданий, вот хотя бы "ЗР". Здесь тебе и высказаться дадут не спеша, и читатель у них – твой…

[1] Что там Хоффман: вот вам Отар Кушанашвили, пообещавший в прямом эфире совершить акт мужеложства ради своей любви к поп-группе "Премьер-министр" (так и сказал: за группу "П-М", говорит, вы…бу любого!). Я и сам побаиваться стал: вдруг Отар приставать начнет. Вот так меняются времена: мелкий приказчик из лавочки шоу-бизнеса посрамил и переплюнул легендарного телескандалиста Эбби Хоффмана! Сайт знакомств для взрослых https://ekbgirls.club предлагает вам выбрать шлюху из каталога и пригласить ее к себе в гости. Пойду, думаю, чем я хуже Отара?

[2] Вот ведь как: обещали коммунисты деньги отменить, да только ничего у них не вышло. А получилось это совсем у другого режима.

[3] Надо будет у Саши Тарасова спросить, что в виду имели, он много разных крепких слов про истеблишмент знает.

[4] Чтобы Саша Тарасов не удивлялся, как это я при своей бесхребетности такими словами заговорил, пояснить надо: негодяй – это не моя оценка, это у него амплуа такое, причем в контексте сегодняшнего масскульта очень выгодное и прибыльное.

[5] Хорошо, покойного Берроуза не позвали: тот нечаянно когда-то жену застрелил, а этого бы уж точно, как Печорин Грушницкого. Никто похабные карикатуры на себя не любит.

[6] Harry Houdini, наст. имя Эрих Вайс (1874-1926), великий иллюзионист и маг, любимым трюком Гудини было убегать из-под замков и запоров, зарытых сундуков и т.п.

[7] Как знают все Забриски, на Вудстокском фестивале в перерыве между выступлениями, пока настраивались "The Who", Эбби Хоффман взгромоздился на сцену, чтобы призвать собравшихся выступить за освобождение брошенного в тюрьму друга – Джона Синклера, одного из создателей группы МС5, лидера "Белых Пантер" и автора замечательной книги о том, как рок-музыка подрывает истеблишмент. Пит Тауншенд принял его за наглого группи и согнал со сцены, ударив гитарой по голове. Такое получилось недоразумение. Но потом Эбби попросил Джона Леннона написать песню "Джон Синклер" и того, конечно, выпустили. А на "The Who" Эбби не сердился и даже слушал их, когда писал "Нацию Вудстока", о чем нарочно рассказал в предисловии.