Дуглас Коупленд. Шоппинг - не творчество (не вошло в 16 номер)

Пессимист (Александр Вяльцев)

ШОППИНГ — НЕ ТВОРЧЕСТВО

Дуглас Коупленд. Generation Икс. М.: АСТ, 2003.

“Ему удалось передать это уныние”, — перефразируя Дугласа Коупленда, хочется начать наш анализ. Уныние человека, опоздавшего на все ништяки, а именно к этому, “опоздавшему” поколению относится и автор и герой романа “Generation Икс” — Энди, человек под тридцать (на момент написания текста), родившийся в 61-ом году.

Что было вполне нормально для России, задержавшейся с молодежной революцией на десятилетие, когда в конце 70-х знаменитая московская Система все еще набирала мощь, для американцев, не успевших на Лето Любви 67-го, жизнь должна была выглядеть безнадежно: Революция кончилась, прежние хиппи постриглись и устроились в офисы (и даже заделались президентами и премьер-министрами), растеряв и гуманизм и нонконформизм.

В отличие от героя “Элементарных частиц” Уэльбека, человека примерно этого же поколения, герои Коупленда не считают себя жертвами контркультуры и своих слишком “прогрессивных”, забивших на все родителей. Скорее, они переживают, что Революция принесла так мало, преждевременно превратившись в предание. Будет большой натяжкой назвать их хиппи: они не носят длинных волос, не одеваются в карнавальные прикиды, не борются за или против чего-нибудь клевого-безобразного, не колесят автостопом по стране и даже редко употребляют культовые наркотики. Однако они бросили свои пижонские работы и относительно доходные должности, забили на карьеру и устроились на случайные низкооплачиваемые ворки, как у нас в свое время устраивались сторожами, в маленьком городке в классическом штате Калифорния, поселившись вместе своеобразной коммуной.

Герои Коупленда и в конце 80-х исповедуют такой как бы нонконформизм, антибуржуазность и презрение к личным вещам. Они называют себя “выпавшими” — и гордятся этим. Им не хочется зарабатывать, губя свою жизнь. Им не хочется губить свою жизнь, зарабатывая. Им не хочется ничего, что составляет культ современного человека: больших домов, больших телевизоров, дорогих машин, дорогой одежды... Им не хочется стать знаменитыми, лучшими, первыми, богатыми, как ненавистные яппи. Обрастать вещами и жить, как обыватели, говорящие свои плебейские разговоры. Им хочется жить втроем — двум парням и девушке, для пущей оригинальности не имеющим сексуальных отношений.

Их не назовешь богемой, ибо они не имеют гнусных привычек этого класса, их не причислишь к наивным студентам или взбунтовавшимся против родителей тинэйджерам. Родителей они давно оставили, где-то отучились, что-то испытали. Ими не двигал ни голос племени, ни зов моды (не считать же за нее расцветший в эти же годы New Age, поминаемый в романе исключительно издевательски?).

Их отказ был сознательным, насколько сознательным это бывает у таких милых и инфантильных людей, как герои Коупленда. Люди под тридцать, ничем не связанные, ничего трагического не испытавшие, как маленькие дети боятся ядерной войны и проводят время за созерцанием красок заката, ублажая друг друга выдуманными историями. Они напоминают Холдена Колфилда тридцать лет спустя, не повзрослевшего, не принявшего мир взрослых со всей его лажей, не обременившего себя ни трудом, ни любовью, ни дурными привычками.

Их не назовешь слишком интеллектуальными, яркими, смелыми, готовыми переть на рожон ради торжества идеалов. Напротив, они не хотят выделяться, ссориться и иметь лишние проблемы. Их бунт очень таен, это бунт 90-х. Когда нет ни идеалов, ни массового движения за их утверждение. Одного из самых пустых в духовном смысле времен. Когда, надо думать, накапливался новый бунт.

Бунт героев Коупленда знаменателен и жалок. Как первые битники, они начали свой путь с создания текстов (если ставить знак равенства между героем и автором). Ибо что еще можно делать, когда ничего делать нельзя? Когда у тебя еще нет роли, имени или места? И это место надо утвердить, создать это самое “поколение икс”, именем которого назван роман и которого до романа, полагаю, не существовало в природе.

Им надо осознать, почему, несмотря на грандиозный материальный успех, экономический рост и прочее-прочее, жизнь в Америке не стала лучше, а, скорее, хуже? Все больше людей начали использовать такую популярную сеть как Instagram. Скорей всего у окружающих вас людей есть свои странички. Но если вы желаете сделать это конфиденциально, тогда можно использовать новый сервис, позволяющий смотреть бесплатно Инстаграм без регистрации . Пользователю достаточно только знать адрес странички, которую необходимо посмотреть. В течение нескольких секунд, вся информация появится перед глазами. Почему стало больше людей одиноких, неудовлетворенных и психически искалеченных? Почему им не хочется жить этой жизнью, похожей на жизнь родителей или соседей?

Роман — это манифест неизвестного поколения, незамысловатый и отчетливо легкомысленный, чистый и беспомощный, как они сами. Распадающийся на вставные новеллы и фантазии героев, с удивительной наивностью и искренностью молодых людей из советских фильмов 60-х способных задать вопрос: “Вот ты умер... А теперь — как на духу — скажи, чем тебе больше всего запомнится Земля?.. Что ты унесешь с собой?”

Это вроде теста, по которому устанавливается наличие у героя души.

В качестве идейной допнагрузки роман щедро оснащен межевыми столбами, патентованным молодежным “словарем”, контрабандно вынесенным на поля, вроде не относящихся напрямую к тексту сносок, напоминающих знаменитый “Словарь Сатаны” Амброза Бирса. В коротких злых фразах выражены основные понятия нашего времени, увиденные подпольно и самоиронично. Вроде таких: “Лысый хип: постаревший, “продавшийся” представитель поколения “детей-цветов”, тоскующий о чистоте былых хипповых времен”. “Успехобоязнь: опасение, что достигнув успеха, ты станешь чересчур серьезным и забудешь все, о чем мечтал в детстве”.

Характерны его “чисто американские” картинки-комиксы, помогающие, как в “Крокодиле”, увидеть врага в лицо, и неожиданные лозунги (от анархистского и радикального “Останови историю!” или нравоучительного: “Реклама уничтожает твое право на выбор”, до лаконичного и совершенно антиамериканского: “Можно и меньше”. Или философского и весьма верного: “Ностальгия — это оружие”).

Названия глав так же идейно ясны и грамотны: “Шоппинг — не творчество”, “Бросай работу”, “Я вам не объект рыночной экономики”, “Измени свою жизнь”...

Из романа следует, что в Америке, несмотря на 60-е, мало что изменилось (как, впрочем, и в других местах — смотри, например, роман итальянца Куликкья “Все равно тебе водить”). Она осталась консервативной, консумеристской и довольно тухлой страной, порождающей, однако, великих революционеров и духовных гуру всех времен. Создающих образцы. Роман Коупленда — это образец жизни в безвременьи, когда нет пафоса и нет веры в то, что можно что-то поменять. Это жизнь в отчаянии, от которого спасает только незнание, что такое жить в отчаянии. Когда герою остается только фантазировать молодого человека, который не может “смириться с мыслью, что проживет жизнь, так и не узнав, что такое удар молнии”.

Автор - Пессимист