В старой лавке кинжальной звучали стихи,
Отражаясь от лезвий жестоких,
И клубком неопознанных в спешке стихий
Прочь катились к весенней дороге.

Скорлупою трещали орехи-слова,
Лишь недавно пропевшие тайну,
По остаткам рифмованных мыслей сновал
Люд степенный, народец отчаянный.
Совесть, как и благородство, не в цене,
И нет истины в разбавленном вине…

Кто соломой прикрыл непролазную грязь,
Кто волок на расправу воришку…
Колокольня в покорности небу клялась,
Не стесняясь столетней отдышки.

Черный всадник промчался на черном коне,
Следом десять таких же, нездешних…
Вот копьем пригвожден пьяный нищий к стене,
Вот – мечи в спинах уличных женщин.

Совесть, как и благородство, не в цене,
И нет истины в разбавленном вине…


Крысы зорко следили из темных углов
За нашествием воинства Правды,
Тень Чумы рисовала подобье крестов
На дверях и на древних оградах.
,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,

В старой лавке когда-то звучали стихи,
Отражаясь от лезвий жестоких…
По чумным заповедникам бродят грехи
И готовят капканы пороки.