ПИКНИК С АКВАРИУМОМ И ВОПЛЯМИ У КАЛИНОВА МОСТА

Борис Борисович Гребенщиков был слегка сезонно болен… У Бориса Борисовича подсело горло, поднялась температура. И решил Борис Борисович испугать вредный микроб краснотой своей рубахи. Так – в революционно-свободном прикиде - и вышел Б.Г. в сопровождении рыбок из «Аквариума» на сцену Московского Дворца Молодежи 1 ноября. Выплыл в легком дыму, чтобы тихим словом своим и проникновенной музыкой в рамках фестиваля «Роковая осень» дать ответку насильственно насаждаемому в Москве заморскому празднику тыкв и всякой нечисти. «Мы вас любим!» - кричали простуженному гуру из зала экзальтированные девушкии дамы. «Боря! Боря!!!» - привычно заходились в приветственном крике просто молодые люди и экс-молодые люди. И вместе с ними похудевший и обросший Борис Борисович пел Свою Вечную Великую Песню, то под гитару, сам, то с группой, то бросал ее в рэггей, то в российский непритязательный рок-н-ролл. Я ловила себя на мысли, что каждую секунду готова затянуть вслед за Гребенщиковым с любого места заклинание «Не плачь, Маша, не плачь…», но неожиданно оказывалась, что песня была совсем другой, и Дубровский в ней даже не ночевал.

«Аквариум» за пределы отведенного ему водного пространства не выходил – странный покой витал над сценой, лишь Сакмаров с флейтой потрясал воображение то ли диким рыжим париком, то ли диким окрасом своих собственных волос. Гребенщиковский клавишник в шелках и бархате здорово смахивал на худородного французского дворянина, убитого впечатлением от случайно увиденных русских пост-перестроечных рож из сериала «Королева Марго». Он внимательнейшим образом смотрел на клавиши, словно гипнотизировал некстати забежавших на инструмент местных таракашек. Сначала лишал их тараканьей воли, а потом старательно давил… И получалась мелодия. «Серебро господа моего» пели все хором, как водится с зажигалками, вдохновенно, умилившись, что Б.Г., несмотря на хворь и ломоту в костях, вышел на бисовку.

Выступление Бориса Борисовича с товарищами выглядело неким ритуальным действом, без сюрпризов и фейерверков, слонов и клоунов. Заранее было известно, где алтарь, кто жертва, и в какой стороне восходит солнце.

Настоящей сенсацией «Роковой осени» стало явление загадочной питерской группы «Пикник» во главе с паном Эдмундом Шклярским, прибывшей в первопрестольную из города Рыбинска. Успешная радио-ротация песен «Фиолетово-черный» и «Египтянин» сделали свое дело: в паркетном зале МДМ даже половинке яблока с лейбла «Apple» упасть было негде. Для меня «Пикник» всегда был сродни неопознанному наукой жителю глубин рок-океана. На годы уйдет на дно, когда захочет, всплывет на пару месяцев на поверхность, когда сам того пожелает, и независимо от симпатии слушающей музыку братии погребет ластами в нужную ему сторону. Пикниковский мозговой центр и мотор Шклярский оказался на поверку отнюдь не переодетым упертым буддистом, пропахшим благовониями, а почитателем Ницше, Лао-Дзы и (что особенно приятно!) «Битлз», Джими Хендрикса и «Лед Зеппелин». Преуспев в деле погружения присутствующих в особое пространство с помощью своего психозавихряющего творчества и приглашенного огнедышащего факира, «Пикник» исполнил свежатинку – песню «Говорит и показывает».

После услышанного и увиденного 31 октября в МДМ сдается мне, что «Пикник» в наступающем 2002 году на оси Питер-Москва станет, наконец, одной из самых модных для любителей космической смурятинки рок-команд. А уж без похода к гадалке ясно, что за них в кровь подерутся такие концертные площадки как Горбушка, ДК МАИ и Точка. Кассовых исполнителей – раз-два и обчелся, а «прокатчиков», как самокатчиков… или пулеметчиков в Афгане.

Засветился на фестивале и Дмитрий Ревякин с новым составом «Калинова моста» из молодых ребятишек и вроде бы застывший монолит Константин Никольский… «Новые песни пишет тот, у кого плохие старые», - любят цитировать Никольского журналисты, с которыми маэстро всегда общается чрезвычайно сурово и жестко. Но, похоже, самому музыканту уже надоело годами вешать на один и тот же стул один и тот же потертый сюртук – он двинулся в сторону новых творений. Или мне показалось?

Массовики-затейники из «Тайм-Аута» устроили на сцене МДМ легкий дурдом, не выходя за рамки дозволенного для обитателей санаторного отделения психушки. Степа, как всегда, фальшивенько, но с кайфом спел «Жертвы научной фантастики», Молчанов и Минаев перебрасывались дежурными шуточками, Минаев-соло читал свои зубонаскальные стихи типа «Ботинки» о голом, но обутом, человеке, «Колобок» и «Незванный гость», пару раз на сцену вываливался ансамбль ирландских топтунов и топтунишек под предводительством рыжеволосого вождя. Однако барабаны Родина забивали дробь старательных псевдо-ирландских ног, за головами торчащих у сцены эти самые ноги были не видны – весь смысл присутствия разнокалиберных танцоров пропадал… Апофеозом мотологической дурнины можно считать появление солиста «Новой Оперы» Анатолия Григорьева во фраке и атласном поясе, как у Паваротти. Солист с душой нокаутировал в хард-роковом сопровождении надоевшую всем неаполитанскую «О Sole Mio» и «Куплеты Тореадора» из оперы «Кармен» Ж. Бизе…

Самой большой неудачей фестиваля, как ни странно, стало выступление «Воплей Водоплясова» - народу было совсем чуть-чуть, обычного расколбаса и зажигалова не получилось, хотя Олег Скрипка был в ударе… Пора, видно, гарным хлопцам посадить Москву на голодный паек.

«Роковая осень» в МДМ нахальным рывком перескочила в афро-американские портки Блюзового фестиваля Efes Pilsener, третьего по счету в Москве, а в мире – 12-го. Удача сего креветочно-пивного мероприятия была заранее предсказуема, эротические танцы жгучих блондинок на скамейках и столах запрограммированы. Был там настоящий блюз или там его не было, пусть судят блюзоведы. Во всяком случае чернокожие носители этой бациллы на фестиваль приехали, не совсем те, кого приглашали, но приличия были соблюдены. Появилась даже пышнотелая , вся в голубом с блестками, неопознанная очень коричневая миссис и зычным голосом на американском языке сообщила, что «Мое сердце изменило, мое сердце подвело»…

Диалог у входа в МДМ после пивного забоя:

- Ну, что там было–то?

- Да обычная маевка на деревьях.

Марга Пушкина